ДОРОГА НА МАЧУ-ПИКЧУ (ЗАПИСКИ ПУТЕШЕСТВЕННИКА)

Т.П.Петрова - кандидат исторических наук,
доцент Дипломатической академии МИД РФ

Приехать в Перу и не побывать на Мачу-Пикчу? Это невозможно! Это все равно, что, находясь в Москве, не увидеть Красной площади или в Париже "не заметить" Эйфелевой башни. Мачу-Пикчу - священный для перуанцев город, символ их непокоренного духа. Однако дорога до него далека и нелегка, и отнюдь не все сотрудники нашего посольства в Лиме, даже проработавшие не один год, смогли побывать там. У меня же было всего несколько дней в перерывах между занятиями в Дипломатической академии Перу. Но с помощью моей верной подруги Эдит я все же совершила это незабываемое путешествие.

Дорога на Мачу-Пикчу начинается в Куско - древней столице империи инков, или, как они сами ее называли, "империи четырех сторон света". Самолет из Лимы вылетел рано утром, и уже через час мы приземлились в аэропорту Куско. Благодаря предусмотрительности Эдит нас уже ждали; приветливый служащий из гостиницы "Лос Порталес" был и нашим первым гидом. Дорога до гостиницы занимает не более получаса, но даже за столь короткое время вы успеваете почувствовать разницу в климате. Во-первых, небо - высокое, пронзительно голубое, уходящее не просто ввысь, а в космос, какого почти никогда не увидишь над океаном, на берегу которого расположена Лима. Во-вторых, воздух - чистейший, прохладный, он почти осязаемо струится с гор и его можно не просто вдыхать, но глотать, как элексир. И, наконец, сами горы, замкнувшие город в кольцо, из которого, кажется, нет и не может быть выхода. Их четкие силуэты подстерегают вас справа и слева, спереди и сзади, и на смену первой гряде открывается вторая, третья, и так до горизонта. На некоторых вершинах - высота их превышает Кавказский хребет - шапки снега.
Узнав, что я из Европы и никогда не бывала в Куско, гид предупредил, что меня подстерегает "болезнь белых людей" - сороче. Я читала об этом феномене еще в Москве, поэтому не особенно удивилась и вполуха прослушала советы знатока: не делать резких движений, быстро не ходить, по возможности полежать час-другой и как можно чаще пить матэ. В молодости я неоднократно бывала на Кавказе, где каталась на горных лыжах примерно на такой же высоте, но ни разу не испытала симптомов "горной болезни", поэтому и здесь я решила, что советы гида - простая дань вежливости. Зато моя спутница, типичная "лименья", слушала его внимательно и поддакивала в знак согласия, зябко кутаясь в шаль от утренней прохлады.

Покрутившись по узеньким улочкам, наш автобус резко затормозил у гостиницы. Мы приехали очень рано, время освобождения номеров еще не наступило, поэтому нам предложили для отдыха маленькую комнату на первом этаже. Дрожа от холода (поскольку здесь, как и повсюду в Латинской Америке, гостиницы, как правило, не отапливаются, а утренний воздух еще не успел прогреться), мы прилегли и смирно пролежали около часа, так что одно из основных условий адаптации было выполнено.

Но вот, наконец, наш номер освободился, и мы поднялись на третий этаж. Эта гостиница оформлена в виде постоялого двора колониальной эпохи: чисто побеленные стены, на которые нанесены монохромные изображения местных достопримечательностей, деревянные балки, тяжелая мебель, яркие подушки и покрывала. Подойдя к окну, мы обнаружили внизу уютный внутренний дворик, напротив - старинное здание под черепичной крышей, за ним еще одно и на горизонте - отроги ближайших гор. В предвкушении чудесной поездки по городу и окрестностям я распаковывала вещи, заряжала кинокамеру, обдумывая, как бы успеть за один световой день отснять все, что запланировано и еще сверх того.

Надев на себя все теплые вещи, какие только мы захватили из Лимы (в 30-градусную жару невозможно представить, что где-то может быть снег и холод), мы вышли из номера и стали спускаться по деревянной лестнице. Я успела обратить внимание на табличку, которая гласила, что это "безопасное место во время землетрясений". Такие таблички я потом встречала в других гостиницах и государственных учреждениях. Землетрясения и иные природные катаклизмы - явление довольно обыденное в этой зоне, потому такие знаки необходимы. Вопрос только в том, успеешь ли добраться до этого "безопасного места", - подумала я.

И тут что-то произошло, но что? Какой-то черный провал, дыхание перехватило, ноги стали ватными и я, к ужасу моей спутницы, села прямо на ступеньках лестницы, не в силах сделать ни шагу. "Что за чертовщина, с чего бы это?", - пронеслось в голове. Все предметы и люди на какое-то время исчезли, и только откуда-то снизу донесся громкий голос: "Сеньоре плохо!". С трудом до меня дошло, что я и есть сеньора, которой плохо. Вероятно, такие случаи с постояльцами здесь не редкость, поэтому внизу всегда имеется наготове баллон с кислородом. Служащий отеля привычным жестом поднес к моим губам кислородную маску, легкие, получив первую порцию кислорода, заработали вновь, а за ними и сердце, и голова понемногу стала соображать. Я уже оказалась на диванчике в холле второго этажа, мне вызвали врача, но в голове неотступно сверлила мысль: "А как же съемка, неужели все пропало из-за этой несчастной слабости?".

Врач прибыл на удивление быстро (очевидно, у них есть договоренность с хозяевами гостиниц) и сразил меня наповал, произнеся по-русски: "Я тебя люблю!". Каким чудом было услышать эти слова здесь, в такой странной ситуации, что я невольно заулыбалась, хотя улыбка скорее была похожа на гримасу. Еще одна порция кислорода, несколько общих фраз - дескать, надо полежать, попить матэ - и врач исчез так же быстро, как и появился, оставив в руках Эдит чек за вызов и кучу рецептов. Карамба!
Меня со всеми предосторожностями перенесли в номер, и я распласталась на постели, как рыба, выброшенная на берег во время прилива. Ощущение безнадежно потерянного дня разрывало мне душу. Какой надо быть идиоткой, чтобы лежать тут пластом, в то время как уже перевалило за полдень. Еще два-три часа, и невозможно будет снимать, так как в горах везде разыгрывается один и тот же "сценарий": как только солнце скрывается за отрогами гор, на землю опускается непроглядная тьма, как будто все окна закрыли огромной занавеской. А другой возможности посмотреть город у меня не будет: на следующий день первым поездом мы уезжаем на Мачу-Пикчу. Было от чего прийти в отчаяние! Эдит вышла и вернулась через час с кучей таблеток, которые я послушно проглотила. Беспрекословно пила матэ стакан за стаканом, но сил не прибавлялось. Стоило ехать за тридевять земель, чтобы вот так бездарно валяться в постели - эти мысли жерновами крутились в моем мозгу, посылая сигнал за сигналом ногам и рукам: "Вставай! Вставай! Вставай!". Но руки и ноги были, как плети. Тогда я решилась на отчаянный шаг: взяла в руки камеру и стала снимать через окно все, что можно было обозреть: черепичные крыши, горы, внутренний дворик, но от моей слабости камера "плясала" у меня в руках. Что же делать? Время катастрофически таяло, смотреть на мои страдания у Эдит не было сил, и она решительно скомандовала: "Пойдем! Возьмем такси и будем ездить от памятника к памятнику. Ты будешь выходить на несколько минут, только чтобы поснимать!".

Умница! Мы так и сделали. На ватных ногах я спустилась вниз, мы втиснулись в крошечное такси и поехали. К счастью, нынешний Куско - город небольшой и здесь все рядом: вот центральная площадь, от которой в старину лучами расходились четыре дороги на четыре стороны света; вот фонтан, который подпитывается водой из горной реки, ныне упрятанной в трубу; вот красавец Кафедральный собор, шоколадные копии которого расходятся по всему миру на радость детишкам. Небо над горами было еще совсем светлым, и тем четче и чернее казались сами горы. В маленьких лавочках и кафе, окружающих площадь по периметру, стали зажигаться огоньки, и от этого надвигающаяся темнота показалась еще гуще, почти осязаемой. Что еще можно успеть посмотреть? Конечно же, Саксауаман - огромный ритуальный комплекс, вознесенный над городом. Наша машинка начала карабкаться наверх почти по отвесным склонам. Таксист проникся нашим энтузиазмом и быстро крутил баранку, отвоевывая для нас лишние минуты. По узеньким улочкам, где и две ламы вряд ли смогут разойтись, мы взбирались все выше и выше и, наконец, город остался в огромной котловине внизу.
А перед нами распахнулся такой простор, от которого захватило дух! В прозрачном воздухе горы казались такими близкими, что можно было рассмотреть чуть ли не каждый камень на их отрогах, чуть ли не каждую ветку на деревьях, покрывающих их склоны. И поверх этой первозданной картины сильный ветер гнал облака, края которых на наших глазах как бы покрывались пеплом и темнели - день ускользал! Подстать этим горам, небу и ветру были и циклопические постройки возведенной здесь крепости. Из огромных валунов сооружены своеобразные "трибуны", окружавшие огромную площадь. Во время ритуальных церемоний или "военных парадов", которые устраивались в честь побед Великого Инки, эти трибуны заполняли тысячи людей. А сейчас откуда ни возьмись тут появилась стайка школьников на велосипедах. Почему они здесь в столь поздний час? Но расспрашивать было некогда, я как одержимая щелкала затвором фотоаппарата...

От холода у Эдит на глазах появились слезы - не спасали ни свитер, ни оренбургский пуховый платок, который она привезла из России. Таксист поднял воротник джинсовой курточки и старательно отворачивался от ветра. "Пора возвращаться", - сказала моя продрогшая подруга. А я не могла надышаться: холодный воздух был как лекарство, как бальзам для легких. После наших-то зим разве это холод?
И тут судьба послала нам еще один подарок: из-за каменного выступа вдруг появилась одинокая фигура и направилась к нам. Эдит настороженно кашлянула, но опасения были напрасны: это был продавец сувениров. И мы для него тоже были подарком судьбы, кого бы еще он мог здесь встретить в такой поздний час, как не сумасшедшую русскую! В карманах его куртки чего только не было: каменные изображения луны и солнца, фигурки животных и - настоящее чудо! - стела с изображением основных персонажей местных легенд и сказаний. Касик, змея, пума и кондор были выточены из цельного голубовато-черного камня, как бы припорошенного пылью веков. Если бы не затраты на врача и лекарства, я бы скупила все не глядя, но тут пришлось поторговаться. Зато теперь, в Москве, когда я иногда смотрю на это чудо, которое заняло свое место на книжных стеллажах, у меня становится спокойнее и легче на душе. Я знаю, что безвестный автор хотел пожелать мне сохранять спокойствие касика и мудрость змеи, отвагу кондора и смелость пумы. Сможем ли мы оставить своим детям эту мудрость в наследство?

Возвращались мы в полной темноте. Внизу сверкал и переливался огнями Куско. В чистейшем воздухе отчетливо просматривались не только сами городские здания, но и их изящные балконы, колонны, дивные резные украшения. Большинство рекламных фотографий Куско сняты именно с этих узких улочек, сбегающих к центру. Но сделаны они, как правило, днем, а тут такая же красота - и ночью! Я попросила шофера остановиться хотя бы на несколько минут, хотя понимала, что на таком крутом спуске сделать это будет нелегко. Поставив машину на ручной тормоз и приоткрыв дверь, он пообещал продержаться две-три минуты. Этого хватило, чтобы щелкнуть несколько кадров и успеть вскочить в машину, которая потихоньку начала двигаться своим ходом.
...Мы торжественно въехали на центральную площадь, покружили по прилегающим улицам, удивляясь тому, что, несмотря на поздний час, везде многолюдно. В середине 90-х мы еще не знали формулы "до последнего покупателя", у нас все магазины закрывались строго по графику, да и до этого там было нечего делать. Поэтому оживленная толпа на улицах ночного Куско (а тем более Лимы, Буэнос-Айреса, Сан-Франциско, Лондона и Парижа) производила на нас, россиян, не менее сильное впечатление, чем исторические достопримечательности.
Центральная площадь в Куско, как и в других колониальных городах, - пря-моугольная, застроенная по единому плану. Здесь обязательный Кафедральный собор, кабильдо (городской совет) и торговые ряды. По периметру - двухэтажные дома, которые когда-то принадлежали знатным фамилиям, а теперь превращены в кафе, сувенирные лавки и магазинчики. Довольно много балконов, но они меньше по размерам и проще по оформлению, чем в нынешней столице - Лиме.
Но в отличие от Лимы здесь есть улочки, сохранившие свой облик с доиспанских времен. На одной из них находится местная достопримечательность - камень с двенадцатью углами. Как это может быть, спросите вы. Очень просто. Древние каменотесы не делали предварительных заготовок для своих построек по чертежам и стандартам. Они брали готовую глыбу и прилаживали ее к тому месту, где ей надлежало стоять века, - к таким же огромным глыбам, а поскольку все глыбы были разновеликими, то и количество углов у них могло быть разным. Вот так и появился этот камень с 12 углами, а еще есть и с шестью, и с пятью. Все вместе они образовали длинные стены, за которыми прятались постройки знатных семей.
Во время праздников и торжественных церемоний по этой улице шествовали процессии. Впереди, как правило, выступала группа музыкантов, они трубили в раковины, свистели на дудочках и били в нечто, напоминающее барабаны. Затем шли люди, которые несли привязанных на веревочке разноцветных птиц. На мрачные каменные стены набрасывали покрывала и ковры из птичьих перьев (теперь такие вещи можно увидеть только в музеях). За ними следовала группа девушек в белых одеждах (так называемые "невесты солнца"), которые были призваны обслуживать Верховного Инку и касту жрецов. Затем шли сами жрецы и, наконец, на показ народу выносили Верховного Инку. Парадный костюм Инки из чистого золота мог весить до семи килограммов, золотые сандалии на негнущейся подошве были неудобны для прогулок, поэтому правителя либо несли на носилках, либо он появлялся на террасе в окружении жрецов, жен и детей. Это захватывающее зрелище можно увидеть и сейчас в день летнего солнцестояния 22 июня. Стараниями энтузиастов вся эта церемония восстановлена вплоть до совершения жертвоприношения (правда, в отличие от прежних массовых жертв сейчас закалывают только одну ламу). Основными участниками этой воскрешенной традиции являются перуанские студенты, которые целый год готовят костюмы и разучивают старинные ритуалы, чтобы в очередной раз поразить зрителей. Билеты на церемонию раскупаются заранее, в эти дни в городе нет ни одного свободного места в гостинице. Поскольку мы оказались в Куско уже после 22 июня, мне пришлось удовольствоваться видеокассетой. Но и в таком опосредованном виде зрелище производит неизгладимое впечатление.

А пока мы продолжили прогулку по ночному Куско. Вот еще одна достопримечательность - храм Кориканча. Конкистадоры, захватившие город, покидали его в спешке и не успели (или не смогли) разрушить постройки древних мастеров. И уже потом, вернувшись, возводили свои храмы и дворцы на их фундаментах. Поэтому сейчас Куско предстает как бы в двух измерениях - нижний этаж сложен из циклопических глыб, а на уровне второго этажа возведены испанские постройки. Так и сосуществуют эти две культуры, две цивилизации, уже не противостоя, а дополняя друг друга.

Пешая прогулка по ночному Куско опять вывела нас к центральной площади. Те, кому не хватило места (или средств), чтобы выставить свой товар в магазинах, расположились со своим нехитрым ассортиментом прямо на тротуарах. В основном это продавцы вязаных изделий из шерсти ламы и альпаки. Бесчисленное количество шапочек (с ушками и без), перчатки, пончо, шарфы и накидки, свитера и пледы любых расцветок - и ярких с традиционным орнаментом, и спокойных тонов из натуральной неокрашенной шерсти. Кожаные сумки, кошельки, ремни, рюкзаки, поделки из соломки и камня - глаза разбегаются! Но больше всего серебра: шкатулки, табакерки, коробочки для таблеток, подносы, подсвечники, зажигалки, столовые приборы, кресты и крестики всех размеров, фигурки святых и животных, женские украшения, вазы, чаши, декоративные блюда, пепельницы и т.д. - до бесконечности.
Глаза устало скользят с предмета на предмет, не успевая фиксировать все тонкости работы и орнамента, потому что рядом всегда найдется что-то еще более оригинальное, интересное. И через какое-то время, оставив попытки выбрать на память "что-нибудь этакое", турист берет какую-то из этих вещиц, проговорив про себя, что ведь все купить невозможно, а в Москве, Лондоне или Берлине любая из них будет смотреться превосходно.

Наконец мы двинулись в сторону гостиницы. Чем дальше от центра, тем меньше света, проще вывески, реже попадаются здания с балконами. Уже в полной темноте мы зашли в кафе, где выпили по чашечке кофе с молоком. Сидящие за соседними столиками и не думали расходиться. Но нам предстоял непростой день, да и устали мы изрядно. Трудно поверить, что только утром мы прилетели в этот город, всего один день, а сколько впечатлений! На ночь Эдит как верная католичка помолилась, а я уснула мгновенно.
Еще затемно, часов в 5, раздался телефонный звонок - это дежурный напоминал, что пора вставать. Как ни странно, встала я с легкой головой, и если бы не сильная слабость, я бы и не вспомнила про "сороче". Минут через 20 к дверям гостиницы подъехал микроавтобус с представителем турфирмы. Нас повезли по тихим, спящим, еще пустынным улочкам. Странно было видеть их такими: накануне казалось, что многолюдная толпа никогда не разойдется по домам. Но чем ближе к вокзалу, тем оживленнее становилось движение. Индейцы везли поклажу на тележках, чтобы с утра пораньше занять выгодное место для торговли. От жаровен поднимался дым и щекочущий ноздри запах, готовилась еда для бедноты: стаканчик вареной кукурузы и кусочек жареной печенки (или мяса) - вот и весь дневной рацион. Впрочем, кукуруза - это у нас, а в Америке - маис, там его родина, и наверное, только наш знаменитый ученый Николай Вавилов, который путешествовал по странам этого континента, смог бы сказать, сколько там имеется видов маиса. Где-то я читала, что в Мексике до прихода испанцев выращивали около 700 (!) сортов маиса. Среди них и привычные нам желтые и белые початки, а есть и совершенно экзотические - фиолетового цвета.

Наконец мы подъехали к вокзалу, огороженному высоким забором, въезд через единственные ворота контролируется военными. Я тогда еще слабо представляла себе, что такое терроризм, а перуанское правительство уже много лет вело борьбу с незаконными военными формированиями, такими, например, как "Сендеро луминосо". Поэтому железные дороги охранялись особенно тщательно. Машины въезжают на территорию по одной, водитель предъявляет документ, в случае необходимости военные осматривают груз, а иногда происходит и досмотр пассажиров.

Как во многих католических странах, на платформе помещено распятие, и к нему обращаются отъезжающие, чтобы заручиться поддержкой всевышнего перед дальней дорогой. К распятию спешат и по приезде - поблагодарить святых за удачное завершение путешествия. Эдит вместе с группой пассажиров также постояла несколько минут в благоговейном молчании перед статуей, а мое внимание привлек красочный транспарант с пожеланиями доброго пути на испанском, французском и японском языках! Немного странным показалось отсутствие приветствий на английском и немецком, поскольку эти языки достаточно широко распространены практически в любой латиноамериканской стране.
А вот что касается японского, то этот факт можно трактовать двояко: во-первых, в тот период у власти находился президент А.Фухимори, этнический японец, который активно способствовал проникновению японского бизнеса в Перу, и подобное приветствие лишь подчеркивало значимость присутствия его соотечественников в перуанской экономике. А во-вторых, это приветствие можно было истолковать как признание того факта, что в последние десятилетия жители страны восходящего солнца стали самым путешествующим народом в мире. Куда бы вас ни бросила судьбина, оглянитесь: повсюду - рядом с вами или чуть впереди будет человек с видеокамерой, в очках, без возраста, с "приклеенной" улыбкой в окружении таких же жизнерадостных соплеменников - одним словом, японец. Скучно им, что ли, в своей ультрасовременной стране, или деньги у людей лишние, или на экзотику их потянуло, вот и ездят по всему свету, - размышляла я, глядя на транспарант. И только спустя несколько лет я установила истинную причину этого феномена.

Оказывается, само государство стимулирует массовый выезд из страны, хотя бы на время отпусков, с тем, чтобы снизить нагрузку на собственные рекреационные объекты, которые не успевают восстанавливать свой ресурс из-за постоянно растущего туризма. Поэтому многие корпорации оплачивают отпуск своих сотрудников за рубежом, и рядовой служащий, не прилагая особых усилий, может поехать в Москву или на Мачу-Пикчу. Зато как приятно по возвращении рассказать соседям и знакомым, где ты провел каникулы. Я встречала японцев, которые специально приезжают в Зальцбург, чтобы сделать свадебные фотографии на фоне великолепных дворцов и парковых ансамблей. Надо же чем-то отличаться от остальных!
...Незаметно прошли последние минуты в ожидании поезда, и вот состав из ярких желто-оранжевых вагончиков уже подан. В течение трех часов (120 км от Куско до подножия Мачу-Пикчу по специально проложенной узкоколейке) любезные девушки-проводницы будут обслуживать пассажиров. Они очень гордятся и дорожат этой работой. Даже внешне они больше похожи на стюардесс: такая же красивая форма, и вагон чем-то сродни салону самолета - такие же удобные кресла, широкий проход в середине, по которому девушки будут развозить закуски, кофе, напитки, сувениры.
Небо за окном совсем близко, но еще ближе горы, которые нам надо преодолеть, чтобы вырваться из котловины, в которой лежит притихший утренний город. Наверное, с технической точки зрения, можно было бы пробить туннель в горе, что намного сократило бы путь до Мачу-Пикчу. Но на это нужны колоссальные средства, специальная техника и т.д., и перуанцы нашли другое решение: они проложили узкоколейку по склону горы в виде елочной гирлянды. Поезд поднимается к вершине по амплитуде маятника: подъем по дуге до определенной точки, потом некоторый откат и новый подъем. Поэтому у поезда два головных вагона, в которых находятся два машиниста, и они оба совершают синхронные маневры. Пассажиры улавливают все эти тонкости не сразу, поначалу кажется странным и непонятным возврат к тем же постройкам и деревьям, которые только что мелькали у вас за окном. Но быстро все становится понятно, и народ радостно бросается к окошкам, чтобы заснять на пленку этот редкий способ движения. Мы оказались в крайнем вагоне, а он попеременно был то первым, то последним, поэтому у меня была уникальная возможность зафиксировать все это на видео с позиции машиниста.

Когда начиналось строительство узкоколейки, этот склон был дальней и безлюдной окраиной, теперь он густо застроен хибарами, они лепятся друг к другу и вплотную подходят к железной дороге. Внизу они уже обзавелись всеми атрибутами жилища, с окнами и дверями, но чем выше, тем беднее постройки и их жильцы.

Почти достигнув вершины, мы оказались свидетелями еще одного удивительного зрелища: в левое окно по ходу поезда уже били лучи встававшего из-за гор солнца, а в правое окно еще светила полная луна на бледно-голубом предрассветном небе. Достигнув пика подъема, поезд на какое-то время замирает, как будто специально для того, чтобы мы могли бросить прощальный взгляд на Куско, оставшийся далеко внизу, а потом зигзагами начинает спускаться в ущелье и, весело постукивая колесами, бежит все дальше вниз по зеленым просторам.
На спуске колея втянулась в узкое горное ущелье, повторяя все изгибы бурной реки, которая с шумом несла свои воды. Почти прижимаясь к скалам и скользя по краю обрыва, наш состав, как веселая ящерка, пробирался по этим диким местам. Ни души, ни следов человека! Только высокие скалы разных оттенков нависали со всех сторон. Местами они поросли мхом и кустарником, местами порода обнажила все оттенки розового, серого и красноватого гранита. Небо сузилось до узенькой полоски над рекой, исчезла перспектива, солнечный свет потускнел. И вдруг - как подарок, как нечаянная радость - остановка, чтобы пропустить встречный поезд. Вдоль всей узкоколейки сделано несколько таких "карманов", иначе не разойтись. И так приятно видеть людей в этом глухом месте, что мы радостно машем пассажирам встречного поезда, и они машут нам в ответ. И теперь мы точно знаем, что там, впереди, за горными кряжами и широкими речными долинами есть удивительное место, и дорога ведет к нему. Ведь эти люди возвращаются оттуда, они уже видели то, что нам только предстоит увидеть, - они были на Мачу-Пикчу!

После остановки наш поезд помчался во всю прыть, словно радуясь возможности вырваться из глухого ущелья на широкий простор долины р. Урумбуру. Эта река всегда течет здесь, пересекая все царство древних инков, затем она впадает в Укаяли, а та несет свои воды в великую Амазонку. Здесь проходит водораздел: с вершин, покрытых вечными снегами, берут свое начало многие реки. Одни текут на запад, к Тихому океану, но не все смогут пробиться к нему через иссушающий жар пустынь. Другие бегут на восток, в ту часть Амазонии, которая до сих пор дразнит воображение путешественников своей недоступностью и первозданной красотой.
Именно там, в полумраке сельвы, хранит природа самое сокровенное - жизнь, не тронутую цивилизацией. Несметное количество диковинных птиц и разноцветных бабочек проносятся над водами этих рек, таинственные орхидеи прячутся в глубине леса. Среди лиан, опутавших все свободное пространство, порхают от цветка к цветку, как разноцветные солнечные блики, почти незримые колибри. В траве и на деревьях кипит своя жизнь: бесшумно скользят ящерицы с изумрудными глазами, разноцветные жуки с плотным блестящим панцирем, змеи невероятных расцветок - от желто-лимонных до розовых с черными полосками. На поверхности болот на листьях кувшинок размером с чайный поднос мирно дремлют разноцветные лягушки, укус которых так же ядовит, как и змеи.
А в реках кипит своя жизнь: повсюду снуют стайки рыб всевозможных форм и оттенков. В бурных протоках, с шумом бьющихся об огромные глыбы, таится удача даже для самого неопытного рыбака, но осторожно! - эту безмятежную картину омрачают крокодилы и стайки пираний, способных в считанные минуты обглодать до костей случайную жертву.

В больших городах (например, в Лиме) "пираньями" называют малолетних преступников, которых жизнь вытолкнула на улицу, и они должны сами добывать себе на пропитание. Окружив доверчивого иностранца, "пираньи" способны в считанные минуты обобрать его до основания: пока одни назойливо дергают за рукав, прося подаяние, ловкие пальчики других обчищают все карманы - прощай и бумажник, и часы, и фотокамера. С молниеносной быстротой они налетают на свою жертву и так же молниеносно исчезают в соседних переулках под крики пострадавшего. Полиции, как правило, остается только составить протокол и выразить сочувствие иностранцу. Правительство пытается бороться с этим злом, разрабатывая специальные программы для "детей улиц", но сил и средств для этого явно не хватает.

Но все это там, за горами, в больших городах, а пока поезд размеренно катится по широкой речной долине, бывшей главной житницей в империи инков. До сих пор на склонах гор видны террасы, на которых они выращивали... чего только они не выращивали на своих террасах! Во-первых, маис! Эта культура пользовалась таким почетом, что сам Верховный инка надевал по праздникам тяжелое ожерелье в виде початков маиса (причем половина початков была изготовлена из серебра, половина - из золота). Во-вторых, картофель! Перуанцы утверждают, что родиной картофеля является территория бывшей империи инков, которая до начала Войны за независимость включала нынешние Эквадор, Чили, Боливию, частично Колумбию и Аргентину. У древних инков за единицу времени был взят период, необходимый для варки котелка картошки (чуть меньше часа). В современном Перу насчитывается более 100 сортов картофеля, из них 30 видов встречаются только на этой земле: есть клубни большие и маленькие, круглые и в форме закрученной ракушки, желтые и розовые. Но в отличие от нашей кухни здесь картофель практически не жарят, а запекают либо делают блюда типа пюре. Затем идут всевозможные тыквы, овощи и злаки. Многие из них не были известны европейцам, поэтому сохранили свои исконные названия, как например, несравненная чиримойя. Это ярко-зеленый плод, покрытый кожицей из многослойных чешуек, по форме напоминает сердце черепахи, а по вкусу ее мякоть похожа на клубнику или ананас со взбитыми сливками. Кстати, инки на своих террасах выращивали и ананасы.
Да и в современном Перу рынки радуют глаз: горы фруктов и овощей, зелени, мешки с фасолью и крупным луком, картофелем, орехами. Тут же готовится - жарится-парится разнообразная еда, в корзинах и на подносах выложены сладости, аромат кофе щекочет ноздри - устоять невозможно! Патриотизм перуанцев проявляется и в их вкусовых пристрастиях: почти не видно американского общепита ("Макдональдса"), хотя много китайских и японских ресторанчиков, а вместо вездесущей рекламы "Кока-колы" в Лиме красуются стенды с рекламой национального напитка (типа лимонада) под названием "Инка-кола".

Поезд тем временем продвигается все вперед и вперед и вдруг - остановка на маленькой станции. Слева шумит Урумбуру, а справа в некотором отдалении поднимаются снежные вершины. Оказывается, в Перу насчитывается порядка 50 гор высотой более 6 тыс. м. Прямо рядом со станцией раскинулось огромное поле, на котором разложены для просушки початки кукурузы. Притомившиеся туристы рады выйти на свежий воздух поразмяться, а на перроне их уже ждут продавцы с чудесными поделками. Чего тут только нет! Необыкновенной красоты пледы и пончо, покрывала и салфетки, скатерти, вязаные шапочки, перчатки, матерчатые рюкзаки, дудочки и свистульки, керамические и деревянные фигурки, куклы в национальных костюмах - все это по несколько раз переходит из рук в руки, пока не обретет своего нового хозяина и не исчезнет внутри вагонов, которые потихоньку начинают набирать ход. Поезд уже тронулся, а продавцы еще идут рядом, поднимая свой товар до уровня окон, и кое-кто успевает сделать покупку, не в силах устоять перед искушением.

Часа через два дороги горы вновь начинают приближаться, сжимая пространство. Река шумит все ближе, на противоположном берегу видны не только террасы, но и часть знаменитого "пути инков", соединявшего все провинции со столицей. В одном месте эта дорога вплотную подходит к реке, через которую переброшен висячий мостик, - во времена инков было так же.
Заметно меняется растительность. Чем ближе к Мачу-Пикчу, тем более густыми и влажными становятся леса. Через объектив моей кинокамеры (36-кратное увеличение) отчетливо видно, как по листьям медленно стекают капли, но никакого дождя нет! Это естественная влажность, и в таких условиях каждая веточка превращается в дерево, а кусты и лианы покрывают все склоны сплошным ковром. Спустившись с гор, преодолев эти 120 км, поезд входит в последний туннель, - и мы в Мачу-Пикчу!
Что же это такое, Мачу-Пикчу? Трудно объяснить это в двух словах, так же трудно, как объяснить, чем являются пирамиды для египтян, Великая китайская стена - для Китая или Мекка - для верующего.
Если использовать определение, данное в большинстве энциклопедий мира (в том числе такой знаменитой, как испанская Эспаса), то это руины некогда сильно укрепленного города, который был построен инками в отрогах Анд. Руины были обнаружены только в 1911 г. экспедицией Йельского университета во главе с Х.Бингемом.

Но мало ли руин на свете, почему так сильно притяжение именно этого места? Ответ мне помогли найти мои перуанские друзья. Для них это прежде всего символ национального духа их родины. Тот факт, что испанцы за 300 лет владычества не только не захватили и не разрушили этот город, но даже не знали о его существовании, говорит о многом. Но этот факт требует дополнительного знания - как истории Перу, так и особенностей национального менталитета.

Империя инков складывалась как централизованное государство с опорой на сильную политическую и военную власть, распространившую свое влияние на огромные пространства: протяженность подвластных территорий с севера на юг составляла 5 тыс. км. (Невольно напрашивается аналогия с Древним Римом, который подчинил себе территории от нынешней Великобритании до Турции.) Как и древние римляне, инки сумели объединить земли и племена не только силой или хитростью, но и величием духа. Чтобы добиться уважения и подчинения со стороны варваров, римлянину достаточно было сказать: "Я - римский гражданин!". Точно так же и житель древнего Перу приветствовал иноплеменников словами: "Я - инка. Я тебя не боюсь", ибо за ним тоже стоял военный и политический потенциал империи.

Носителем и живым воплощением национальной идеи был Верховный инка, вершивший власть с помощью касты жрецов. Они соизмеряли его деяния с деяниями целого сонма богов и главного источника жизни на земле - Солнца, и хотя их деятельность носила мистический, религиозный характер, она также имела прикладное значение, выражавшееся в строгом поддержании заведенного порядка (или цикла, согласно лунному и солнечному календарям). В соответствии с этим циклом в государстве осуществлялись все основные формы деятельности, прежде всего сельскохозяйственная (посев, обработка, сбор урожая). Нечто подобное имело место и в Древнем Египте, и в других древних цивилизациях, но только в Перу была воплощена идея полного равенства всех членов сообщества перед лицом Великого инки и бога Солнца. Все жители империи были "детьми солнца", только одни растили маис и прокладывали дороги в горах, а другие осуществляли за ними надзор. Общинники, которые должны были часть своего времени отработать на полях знати и Верховного Инки, выходили на поля в лучших нарядах и с песнями. Такого мы не видели даже в лучших агитках советского периода (типа "Кубанские казаки").
Для бесперебойного функционирования этого цикла нужна была точная система координат, в том числе и астрономических, ибо каждый цикл начинался и заканчивался в соответствии с расположением звезд на небе. Поэтому наблюдение за звездным небом было важнейшей частью деятельности государственной машины, и эта работа требовала не только наличия специалистов, но и особых условий (обсерваторий и приспособлений, необходимых для наблюдения за ходом светил). Для этих целей был построен сакральный город, где уединенно жили лишь посвященные. Большинство простых жителей империи даже не подозревало о его существовании. Дороги, которые расходились из Куско на четыре стороны света, пролегали по берегу Урумбуру, а наверх, к городу, вела почти невидимая тропа, обрывавшаяся у пропасти. Для специальных гонцов через пропасть перебрасывалась веревочная лестница, сплетенная из лиан. А непрошеных гостей просто-напросто сбрасывали вниз, в пропасть. Немудрено, что испанцы, которые прошли по берегу Урумбуру буквально рядом с городом, не могли его обнаружить. Мощные заросли преграждали им путь наверх, и сама архитектура города удивительно сливалась с окрестными горами, так что снизу он практически не был виден.

Трудно сказать, кому пришла в голову идея заложить высоко в горах этот город, еще труднее понять, при помощи каких знаний они вычислили это место в необозримом океане сельвы. Говорят, что в мире есть только два таких места (или магнетических полюса): один, со знаком плюс, - в Гималаях, в долине, где жил Рерих, и второй, со знаком минус, здесь, в Мачу-Пикчу. Оба полюса с древних времен были священными для народов, заселявших эти территории. Вооружась неведомым для нас знанием, люди шли все дальше и дальше в сельву, поднимались все выше и выше в горы, пока не нашли это место и не сказали себе: "Вот здесь!" и стали строить город.

Строительного материала (камня) тут в избытке. До сих пор сохранился так называемый "заготовительный цех", где от огромных глыб откалывали блоки нужного размера весьма незатейливым способом: в трещину, даже едва заметную, вбивали кол и заливали воду. Ночью на такой высоте (2800 м) холодно, вода замерзает и разрывает камень. В увеличившуюся щель вновь забивали кол на бoльшую глубину и вновь заливали воду. И так до тех пор, пока не получали блок нужного размера. (Множество подобных "заготовок" разбросано и поныне на склонах горы на радость туристам, которые с удовольствием позируют на этих живописных обломках!). Затем их отшлифовывали песком, водой и плоским камнем и плотно подгоняли друг к другу с поразительной точностью, причем без применения какого-либо раствора! В зазор между блоками невозможно просунуть даже лезвие бритвы! И за счет этой подгонки и силы тяжести блоки удерживали постройку сотни лет, а ведь это сейсмический район, и землетрясения здесь не редкость.
Что же строили? Прежде всего, храм Солнца и обсерваторию, в которой и сейчас можно вести наблюдения; солнечные часы, со специальной площадкой, на которую неутомимые туристы, прибывшие со всех сторон света, норовят хоть на минутку положить свои часы, ключи и другие мелкие вещицы, чтобы подзарядить их космической энергией; площадки для совершения ритуальных церемоний; жилые помещения, причем солнце освещало их с утра до вечера, попадая внутрь через разные окна.

Помимо "производственного" сектора, здесь был и сельскохозяйственный, расположенный на таких же террасах, какие мы видели по пути нашего следования. В условиях высокогорья, при недостатке посевных площадей, жители города ухитрялись обеспечивать себя всем необходимым. Повыше, там где попрохладнее, выращивался картофель. На среднем ярусе - маис, на нижнем ярусе - овощи, а в защищенных от ветра углублениях - ананасы. Тут же паслись стада лам, которые давали шерсть и мясо, а в реке водилась рыба.
Все это мы узнали от нашего экскурсовода - вот еще один поистине подарок судьбы. Перед входом на территорию заповедной зоны нас разделили на маленькие группы по языковому признаку: на каком языке вы желаете слушать гида - на английском, французском, немецком, испанском? Эдит, гордая сознанием нашей исключительности, спросила, а есть ли гид на русском? Это вызвало любопытные и недоверчивые улыбки со стороны администратора - русские еще редкость на Мачу-Пикчу. Бросив взгляд на контингент, который сформировался вокруг гида с английским языком (в основном неувядающие американские бабульки и дедульки), я решительно шагнула в сторону испанского гида. Хотя там и народу было побольше, но зато почти все молодые люди, даже несколько семей с детьми. К рубашке гида была приколота визитная карточка с его именем - Эдгар.

Рассказ о Мачу-Пикчу Эдгар начал, обратив наши взоры на флаг, который был установлен любителем-альпинистом на самой высокой точке окрестных гор, как раз там, где древняя дорога инков пересекала горный кряж. Подняться на такую высоту мог только смельчак и вдобавок - истинный патриот, так как символика флага повторяет очертания государства Тиуантисуйю, т.е. "империи четырех сторон света".

Затем, когда мы оказались на территории Мачу-Пикчу, Эдгар усадил нас на каменной террасе, ступенями поднимающейся к вершине горы, и начал свой рассказ. И учившие свою историю в школе перуанцы, и впервые соприкоснувшиеся с ней иностранцы - все с одинаковым интересом слушали гида. Присев на корточки спиной к крутому обрыву, он спокойно начал чертить систему координат, в которой жили древние инки. Четыре стороны света, куда расходились четыре дороги с центральной площади Куско, на которой мы стояли еще вчера, - имели свои названия, но кроме перуанцев вряд ли кто может их произнести. Центром этой империи был город Куско и означало оно ни много ни мало центр всего известного им мира, или "пуп земли". Излишней скромностью древние перуанцы, как видим, не отличались.

Связь центра с отдаленными провинциями была регулярной, и вообще вся система была хорошо отлаженной, что также роднит ее с римской. Как там "все дороги вели в Рим", так и здесь все дороги вели в Коско (фонетическое звучание тех, древних времен). Гонцы менялись на протяжении пути через определенные интервалы, поэтому любая информация и любой продукт доставлялись в столицу без промедления. Достаточно сказать, что свежую рыбу, выловленную в Тихом океане за сотни километров от столицы, подавали к столу Верховного Инки в тот же день. Точно так же в столицу доставлялись злаковые из речных долин и тропические фрукты с побережья.
История расцвета и гибели государства инков описана в популярной книге М.Стингла ("Государство инков: слава и смерть "сыновей солнца". М., 1986.) и коллективном труде ученых Института всеобщей истории РАН (История Перу с древнейших времен до конца ХХ века. М., 2000). Как уже отмечалось, город был разбит на три сектора: производственный, аграрный и научный. В задачу последнего входило наладить функционирование двух предыдущих. В какой-то степени Мачу-Пикчу можно считать прообразом "научных городков", которые стали появляться в развитых странах (США, СССР, Япония, Израиль) со второй половины ХХ в.

Основные объекты этого сектора - обсерватория, храм Солнца, площадка перед солнечными лучами - поражают своей функциональностью. Здесь нет ничего лишнего, любая деталь продумана и полна магического смысла. Например, огромный плоский камень, помещенный вертикально у края ритуальной площадки, по форме точь-в-точь повторяет контуры горы, находящейся прямо позади него. У этого камня инки черпали космическую энергию, и сейчас находятся энтузиасты, готовые часами "подзаряжаться" от него энергией космоса.

Еще один камень на площадке, предназначавшийся для совершения жертвоприношений, также в точности повторяет контуры горы, находящейся на расстоянии нескольких километров. Причем воспроизведены даже изгибы реки, стекающей по ее склонам. Но на камне по этим изгибам стекала кровь жертвенных животных.
Утомленные постоянными спусками-подъемами и переходами от одного "объекта" к другому, ищем, где бы отдохнуть в тенечке. Но присесть негде, а солнце уже высоко и припекает нещадно. Веселые американские бабульки притихли и еле поспевают за своим гидом. Но мы стараемся не отставать от Эдгара, который раскрывает нам все новые тайны этого магического города. Он подводит нас к камню, имеющему форму четырехугольника, которая повторяет контур созвездия "Южный крест" - главного космического ориентира Южного полушария. И, естественно, четыре угла обращены к четырем сторонам света; один из них, вытянутый, указывает на точку восхода солнца.
В центре комплекса находится огромная поляна, вокруг которой и группируются все секторы города. Прежде здесь совершались жертвоприношения, а по праздникам - массовые ритуальные обряды. Сейчас здесь приземляются вертолеты. Да, сюда можно добраться из Куско и вертолетом, займет это примерно 40 минут. Обслуживают линию, кстати, наши экипажи на российских вертолетах.

Закончилась наша экскурсия на той же площадке, где и начиналась. Мы с Эдит решили на попутном автобусе съездить на пару часов в Агуас-Кальентес - это чудесное место, неподалеку от Мачу-Пикчу, где бьют горячие источники: инки знали их целебную силу. Поскольку с утра у нас во рту не было ни крошки, наше пребывание в Агуас-Кальентес началось с "международного ресторана". Именно такая вывеска украшала недостроенное двухэтажное здание, которое, скорее, походило на сельскую столовую.
Мы устремили наши взоры в меню - что выбрать? Труча, конечно же труча (по-испански - форель). Причем рыбу эту вылавливают тут же, в бурных водах Урумбуру, и готовят на раскаленной сковороде буквально за несколько минут. Затем мы посетили источники, а под конец забрели на местный базарчик. К Эдит подошел мальчуган лет пяти-шести, и она угостила его московскими конфетами. Оценив угощение, малыш с серьезным видом сообщил, что у него еще шесть братьев. Эдит, рассмеявшись, отсыпала ему целую горсть конфет.

Расскажу еще об одной хитрости, к которой прибегают местные ребятишки: как только автобус начал спуск по серпантину от Мачу-Пикчу, на первом же повороте мы заметили мальчугана лет 11-12, в широкой голубой рубашке ниже колен и в головном уборе из перьев. Он громким голосом кричал что-то протяжное вслед нашему автобусу и махал рукой. Растроганные таким вниманием, мы радостно замахали в ответ. На следующем повороте мы опять увидели его и услышали протяжное "у-ай!". Пораженные его прытью, мы заулыбались. Потом еще несколько раз он появлялся на виражах дороги все с тем же победным кличем "у-у-ай". Фокус объяснялся просто: до того, как к вершине была проложен серпантин, подняться на Мачу-Пикчу можно было только по пешеходной тропе. В наиболее трудных местах были выложены каменные ступени, сохранившиеся до сих пор. Эдит вспомнила, что в молодые годы поднималась по этой дороге. Вот по этим-то ступеням паренек и сбегал от одного уровня серпантина до другого, пока наш автобус медленно полз на виражах. А крик его расшифровывался тоже очень просто: он прощался с нами по-английски - "Гуд бай!". Заключительный этап гонки был прозаическим: на последнем повороте автобус притормозил, и юный перуанец вскочил в автобус, чтобы собрать с нас "дань". Не зря же он старался! Скорее всего, водитель автобуса был с ним в доле; ну что ж, каждый зарабатывает как может.
...Народ уже начал подтягиваться к станции, хотя поезд должен был прибыть не скоро. Туристы, перегруженные впечатлениями и сувенирами, вяло отмахивались от неутомимых продавцов, предпочитая посидеть в баре или ресторанчике. На пристанционной пло-щади "притулилась" небольшая церковь, и Эдит отправилась туда помолиться перед дорогой. Чтобы не мешать ей, я устроилась на скамеечке и посматривала по сторонам. Рядом со мной стайка девчушек прыгала через "резиночку", совсем как моя дочь с подружками в московском дворе. Ощущение нереальности, или "ирреальности", было полнейшим: неужели я и в самом деле нахожусь в Перу, за тысячи километров от дома?

Эдит вернулась из церкви, и мы пошли к платформе. Прямо на рельсах спали собаки, не обращая внимания на людей, не беспокоясь о том, что скоро прибудет поезд. Индеанки с "привьюченными" детьми не теряли времени даром: они быстро-быстро вязали что-то извечное, чтобы потом продать это туристам. Глядя на собак, Эдит вслух позавидовала их способности спать среди всей этой суеты.
- Они устали, - вдруг тихо сказала женщина, сидевшая рядом со мной на скамейке.
- Устали? От чего?! - воскликнула удивленная Эдит.
- Они целый день смотрели на Мачу-Пикчу, - спокойно ответила женщина.
- Татьяна, ты слышишь, что она сказала? - переспросила Эдит.
Я улыбнулась в ответ.
- Да, я слышала, и ее объяснение мне понравилось.
Только трудно понять, чего в нем было больше - иронии, издевки над глупыми иностранцами, которые приезжают сюда лишь за тем, чтобы посмотреть на Мачу-Пикчу, и устают от этого, как от работы? Или в ее ответе скрыта народная мудрость, недоступная нам, людям из другого мира? Но в любом случае, эта сцена стала еще одной ипостасью нашего путешествия.
Вдруг показался наш маленький желто-оранжевый поезд, и мы обрадовались ему, как родному. Собаки неторопливо покинули рельсы, а мы снова вошли в тот же вагон, сели на свои места. До свиданья, Мачу-Пикчу!

Обратный путь всегда кажется короче. От избытка впечатлений многих сморило, задремала и Эдит. Я же, наоборот, с жадностью смотрела в окно, стараясь запечатлеть в памяти все мельчайшие детали. Как знать, удастся ли побывать здесь еще раз?
Когда мы приближались к Куско, было уже совсем темно, проводницы выключили свет, чтобы было можно полюбоваться панорамой вечернего города. И вдруг чарующая мелодия "Вирхен соль" заполнила вагон и наши восторженные души. Лучшего заключительного аккорда нашего путешествия невозможно было представить. Дома под черепичными крышами, Кафедральный собор со всеми его колоннами и башенками проплывали перед нашими глазами под тонкую, щемящую, изумительную мелодию...

ЛИМА - КУСКО - МОСКВА

Источник: Журнал “Латинская Америка”, № 7, 2005